Ideas

5/col-right/Ideas

КП, 15.07.1993, Сергей Черных: Страх не бывает локальным

Окончание. начало тут К вечеру в город прибыл желтый «Икарус» с «той стороны». Очередной транспорт, привезший военнопленных и просто мирных жителей. Их обменяли на БТР. Друзья и родственники, дожидавшиеся машину с утра, смели сопровождающих и рвались в салон. Кто не пробился – дожидался снаружи. Высмотрев своих, люди радостно тянут руки через разбитые стекла. Но вот другие лица... Радость сползает с них, как акварель под дождем. Тех, кого они ждали, в автобусе не оказалось. И еще 1 группа встречающих – с почти потухшей надеждой в - глазах. Это – женщины, чьи близкие пропали без вести или погибли. Они просто приходят к каждому автобусу и наблюдают за происходящим издали. Двое в военной форме с автоматами обнимают парня из автобуса. «Это я, твой брат. Вано, ты меня слышишь?» Небритый человек в камуфляже с резко выделяющимися на загорелом лице глазами смотрит куда-то вдаль – сквозь своего двоюродного брата и людей, находящихся вокруг него. ...Он сам подошел ко мне потом, через 2 дня, и сказал, что мы виделись в Южной Осетии, в воюющем Тбилиси, в мятежной Западной Грузии. А четвертая встреча произошла не так давно, то ли в Гудауте, то ли в Сухуми. По нашей взаимной договоренности я не буду уточнять, где именно. И представился он тоже «просто Вано». Так вот, здесь, в Абхазии, ему не повезло – он был взят в плен. «Я рожок в автомате как раз менял. Чувствую, они где-то рядом, руки трясутся, веришь – не могу магазин примкнуть. И чем сильнее ощущаю их присутствие, тем меньше у меня шансов вставить этот проклятый рожок. Тут мне к спине ствол приставили и просто так говорят: «Ну что, пойдем?» Пойдем, конечно, куда ж я денусь?..» Не били. Кормили нормально. Только вот, по его словам, «не елось». Он несколько раз в разговоре возвращался к тому ощущению ужаса, охватившего его в окопе, когда замолчал автомат. И вот теперь Вано дали 3 дня на отдых. По истечении их он возвращается на передовую. Зачем? Ведь он давно с лихвой отвоевал свое. Спрашиваю его об этом. Он долго думает. И отвечает как-то неуверенно. Что-то насчет того, что могут его назвать дезертиром или предателем. Что ребята, с которыми он делился консервами и гранатами, не слишком охотно подадут ему руку при встрече. Что скажет отец? Что подумают соседи? Эти «неофициальные лица» почему-то не особенно распространяются на тему территориальной целостности Грузии или свободы и независимости Абхазии. Обычно речь идет о конкретных людях, о доме, о себе. В этой странной войне все воюют за «свою землю», и по обе стороны фронта главной движущей силой стал страх. Страх быть убитым. Попасть в плен. Страх струсить и опозорить родных. В военном госпитале мне показали раненого, который почти не спит, то и дело вскакивает с криком. Ему все снится один и тот же сон – пикирующий СУ-25. И он все не спит, и седеет на глазах, и кричит что-то гневное, что непонятно остальным, «этим тыловым свиньям, которые только и думают, как бы набить свои карманы». ...Очень странно выглядят вывороченные взрывами пальмы. На уничтоженной красивейшей сухумской набережной выветрился запах традиционного кофе. Города изуродованы до неузнаваемости – бомбами, ракетами и страхом. Кажется, дальше некуда. Но «беспартийный историк» Эдуард Шеварднадзе (именно так записано в его предвыборной листовке) заявил, что война вступила в жесточайшую фазу. Другой беспартийный историк, Владислав Ардзинба, выдвинул лозунг в стиле «свобода или смерть». Минздрав Грузии сообщает, что за все время конфликта погибло около 1500 человек; минобороны Георгий Каркарашвили в интервью газете «Свободная Грузия» говорит, что, по его сведениям, ежедневно стороны теряют убитыми в среднем 500 человек. Вряд ли кто знает точные цифры, но ощущение такое, словно страна чернеет. От траурных платков. От сомкнутых, потрескавшихся в ярости губ. И нигде от этого ощущения не укрыться. Тбилиси. Поздний вечер. В 1 из уютных подвальчиков за бутылкой коньяка кинорежиссер Паата Милорава рассказывает о себе. Это тоже о страхе. Стоя в карауле, он понял, что у него на голове действительно шевелятся волосы (а раньше думал – это художественный образ). Его помогли пережить ту ночь пол-литра спирта, вытребованные у врача. Фляга была прикончена под абсолютно зеленые мандарины. Но на каждую ночь и на каждого воина этого лекарства от страха ведь не напасешься. ...В тыл возвращаются потрепанные подразделения. Они будут доукомплектовываться и экипироваться. Отбоявшись свое там, фронтовики теперь будто берут реванш у вечного спутника войны. По ночам в Тбилиси стреляют. Это не борьба с преступностью и не разборки мафиозных кланов. Просто, вернувшись с передовой, люди длинными автоматными очередями в небо пытаются избавиться от страха. Но только заражают им других.
eXTReMe Tracker
Рейтинг блогов

Отправить комментарий

0 Комментарии