Российский спецназ в Абхазии

Спецподразделения не всегда занимаются разведкой и диверсиями, нелишне помнить, что первые «спецназы» КГБ создавались для борьбы с террористами, освобождения заложников, сопровождения особо ценных грузов, защиты особо опасных объектов.

Времена «перестройки» добавили послужному списку спецназа штурм телецентра и оборону телецентра, взятие «дворцов» и их защиту, ликвидацию вип-персон и их эвакуацию.

Бывали и такие случаи, когда одна и та же «команда» получала сначала приказ о ликвидации, а потом эвакуировала именно того, кого должна была часом или днем раньше ликвидировать.

Спецподразделения выполняли приказы командования в центре Москвы, в мангровых зарослях в Карибах, в пещерах Малой Азии, в студеных арктических водах, за тридевять земель и в тридесятом царстве-государстве, то есть везде, где в интересах нашего государства надо было выполнить то, что не могли выполнить ни дипломаты, ни бомбы с ракетами.

В августе 1992 года курортный рай, где побывали почти все бывшие граждане бывшего СССР, стал настоящим адом. В Абхазии началась война. Грузины заявили, что для защиты железнодорожного сообщения они были вынуждены ввести войска. Абхазы сочли это агрессией, так как незадолго до этого Абхазия объявила о своем выходе из состава Грузии. Война привела к сотням и тысячам жертв с обеих сторон. Пострадали и российские граждане, находящиеся на отдыхе. Они были неоднократно обстреляны грузинскими вертолетами, как заявили позже представители Грузии – «по ошибке».

Сначала грузинские войска смогли занять большую часть Абхазии от грузинской границы по р.Ингури до российской границы по р.Псоу. Абхазы были зажаты на небольшом участке от с.Бзыбь у знаменитого поворота на озеро Рица до р.Гумиста, где происходили самые кровопролитные бои прямо около знаменитого олимпийского динамовского стрельбища в Эшерах, где все мы, проходя снайперскую подготовку, бывали до войны.

Через месяц после начала войны абхазам удалось сбросить грузинские войска из района Гагры и выйти к российской границе по р.Псоу. На восточном же фронте (Гумистинском) война продолжалась с нарастающим ожесточением.

Надо сказать, что симпатии россиян были на стороне абхазов в то время как официальная Москва оказывала всяческую поддержку своему ставленнику Э.Шеварднадзе, пришедшему к власти путем переворота и свергнувшему законно избранному президенту Грузии З.Гамсахурдия.

Через год после начала войны, к сентябрю 1993 года, когда стало понятно, что грузинским гвардейцам, оккупировавшим столицу республики, помочь невозможно, несмотря на передачу им вооружения ЗакВО, высшим руководством России было принято решение о вводе в Абхазию десантников и разведении противоборствующих сторон.

16 сентября в Гудауту прилетел министр обороны П.Грачев, кроме обычной охраны с ним по личному распоряжению тогдашнего министра Безопасности РФ В.Баранникова прилетел один из руководителей «Группы» (так я буду называть структуру, которой было поручено это задание). Одновременно в Сухуми прилетел Б.Пастухов – замминистра иностранных дел РФ. Оба российских руководителя были настроены очень решительно в отношении грузино-абхазского конфликта, обвиняя во всем абхазцев, которые «подвели» Россию, начав наступление.

17 сентября Э.Шеварднадзе прилетел в Адлер, туда же прилетел П.Грачев, там же находился С.Шойгу. Грачев предложил Шеварднадзе ввести в Сухуми Псковскую и Тульскую дивизии ВДВ, развести стороны путем вытеснения абхазов за Гумисту. По этому плану десантники должны были взять под охрану практически всю территорию Абхазии от Псоу до Ингури, в первую очередь железную дорогу, аэропорт, морские порты, мосты, туннели, объекты связи.

Этот план был разработан с учетом разведданных, согласно которым абхазцы готовили наступление на Сухуми в самые ближайшие недели. По прогнозам российского Генштаба, это наступление неминуемо должно было привести к падению Сухуми и разгрому грузинской военное группировки в Абхазии.

Поначалу Шеварднадзе был согласен с планом Грачева, ведь Грачев предложил не только развести стороны, но и интернировать руководителей сепаратистов, включая Ардзинбу. Именно для этого ему нужны были спецназовцы «Группы». Выбор пал на «Группу», а не на спецназ ГРУ по той причине, что Баранников и Грачев вспомнили об участии «Группы» в одной из операций в Сухуми еще задолго до войны. Они сочли, что бойцы «Группы» «знают специфику» Абхазии, хотя вся «специфика» заключалась в том, что в августе 1990 года была проведена одна из самых успешных операций по освобождению заложников за всю историю «Группы». К тому же, в августе 1990 году в Сухуми в «Группе» было 22 человека, из которых в сентябре 1993 года в Гудауту прилетел только один, поэтому говорить о лучшем знании бойцами «Группы» Абхазии было совершенно неправильным.

Тем не менее, 17 сентября через Псоу на «Икарусе» с краснодарскими номерами в Абхазию въехала две команды бойцов «Группы», в состав которой входили также два высокопоставленных сотрудника управления охраны высших органов власти России, по слухам один из них был даже адъютантом одного из первых лиц. Ехали они «налегке», без оружия и экипировки. Все это было доставлено специальным «бортом» прямо в Гудауту.

Одной из причин такого маршрута было элементарное раздолбайство, точнее несогласованность - борт из Москвы сел в Адлере около 2 часов ночи, вертолет обещали не раньше 8 утра, к тому же первый рейс был забит под завязку продуктами. Начальство же требовало, чтобы группа была на месте уже к обеду, так как после полудня планировалось полностью перекрыть границу на Псоу. Реакция абхазцев была бы непредсказуемой и не факт, что они разрешили бы пролет вертушки после того как Россия объявит практически блокаду Абхазии. Поэтому выбрали 'автобусный' маршрут, отправив на вертолете только груз с двумя сопровождающими.

История с «Икарусом» тоже интересная. Не доезжая до Веселого, был остановлен Икарус, едущий из Адлера в Гудауту (тогда еще ходили такие автобусы). После небольшого объяснения гаишников с водителем, пассажирам было объявлено, что автобус сломался и его пассажирам предложили пересесть в другой, который оказался 'в кустах'. Пока народ пересаживался и (главное) перегружал свои тюки, автобус внезапно 'починился' и часть народа с багажом поехала в одном «Икарусе», а часть - в другом. В оба автобуса сели бойцы «группы».

В автобусе они много слушали разговоры пассажиров и пришли к выводу, что задача, хоть и легковыполнима, но по сути неверна, к тому же арест руководителей Абхазии вряд ли сможет изменить общий настрой абхазцев на победу.

В это время в Москве для «подкрепления» позиций Грачева и Пастухова Ельцин подписал указ о введении экономических санкций против Абхазии с 20 часов 17 сентября 1993 года. Указ вступал в силу, если абхазы не прекратят наступление и не вернутся на «исходные». 18-го российская сторона прекратила поставки электроэнергии в Абхазию.

Однако даже с такой серьезной поддержкой со стороны Ельцина переговоры Грачева с Шеварднадзе завершились безрезультатно - Китовани, заподозрив российских военных в желании оккупировать Абхазию и Грузию, в совершенно хамской форме прервал переговоры, заявив, что «он сам знает как с кем надо вести переговоры».

В тот же день в условиях противостояния парламента и исполнительной власти в России, Верховный Совет России принял постановление о неучастии российской армии в конфликте и о личной ответственности Грачева за возможную гибель российских солдат. «Группа», готовая к проведению операции по аресту Ардзинба и других руководителей Абхазии уже 17 сентября, неожиданно получила «отбой».

18-го сентября Грачев доложил Б.Ельцину о том, что грузины отказываются от плана, причем доложил и об оскорбительно тоне, в котором выступал Каркарашвили и вслед за ним Шеварднадзе. Ельцин, и без того доведенный до белого каления противостоянием с Хасбулатовым и Руцким, был оскорблен подобным поведением своего грузинского коллеги.

19-го сентября Шеварднадзе, поняв, что шансов на победу остается всё меньше и меньше, вновь попытался начать переговоры с Грачевым, практически согласившись на его условия. Но Ельцину «попала шлея под хвост». Он распорядился «послать Шеви». Грачев передал Шеварднадзе слова Ельцина – «Вы умеете, понимаишь, хорошо вести переговоры, вот и договаривайтесь с Ардзымбой сами!» Грачев посоветовал Шеварднадзе вывести войска из города, чтобы не пострадали мирные люди, он же пообещал помощь в эвакуации желающих.

Вечером того же дня в Сочи заседала совместная комиссия (Абхазия, Грузия, Россия). Абхазцы вновь потребовали прекратить огонь и вывести грузинские войска. Шеварднадзе отказался. Российская сторона могла считать, что она сделала для его помощи всё возможное. Теперь уже «в немилости» был сам Шеварднадзе. Дело дошло до того, что Грачевым всерьез рассматривался вариант с «отстрелом белого лиса», однако дальше «прикидок» дело не пошло, так как Ельцин, хоть и был страшно зол на Шеви, но допустить его уничтожения не мог – «Ворон ворону глаз не выклюет!»

В ожидании новых приказов руководство «Группы» приняло решение о небольшой тренировки для бойцов. Уже с 19 сентября небольшими группами или по одному проникали в город, осматриваясь на местности, а 25 сентября даже имели возможность вслед за абхазцами, штурмующими Сухумскую гору, войти в город и провести разведку местности.

26 сентября Шеварднадзе обратился за помощью к Ельцину. Помощь была обещана, но только в плане эвакуации Шеварднадзе из Сухума.

По плану, он должен был быть вывезен из города морем на десантном судне на воздушной подушке «Зубр» Черноморского Флота. К берегу его должны были доставить бойцы «Группы».

В Сухуми «Группа» попала в ночь на 26 сентября двумя вертолетами из Гудауты в Бабушары. БТР получили на месте, у десантников, дислоцированных на территории санатория ПВО. До 15 часов занимались разведкой местности, привели в порядок технику и снаряжение.

Около 18 часов 26 сентября подъехали к зданию Совета Министров Абхазии. Шеварднадзе с группой сотрудников и охраной ждал в здании. Всего с ним было около 30 человек, включая «правую руку» и друга Шеварднадзе Жюли Шартава. Поскольку приказ был только об эвакуации первого лица, Шеварднадзе было сказано открытым текстом, что эвакуирован будет только он, без сопровождающих и охраны. После недолгого препирательства он согласился с нашим планом эвакуации. Шеварднадзе совершенно точно знал, что мы не будем возвращаться за оставшимися, что им предстоит самим выбираться из обреченного города.

Шеварднадзе обратился к окружающим с пространной речью, объясняя свой отъезд соображениями безопасности и пообещал, что эвакуированы будут все. Сотрудник ГУ Охраны еще раз объяснил Шеварднадзе, что в нашу задачу входит только его эвакуация, остальным надо позаботиться о себе самостоятельно. На это Шеварднадзе еще раз объявил, что все будут эвакуированы, что это распоряжение Ельцина.

Шеварднадзе посадили во второй БТР, с ним осталось четверо бойцов «Группы» и сотрудники ГУ Охраны, остальные перегруппировались и находились снаружи на броне и внутри первого БТР.

В этот момент к берегу в районе устья р.Беслетка подошел десантный корабль «Зубр» Черноморского Флота, на котором находилась рота морской пехоты. «Зубр» должен был выйти на берег и под прикрытием морпехов мы должны были доставить Шеварднадзе на борт.

Выехали прямо к берегу, но был обстрел «Зубра» и абхазцами и грузинами, поэтому «Зубр» не дошел до берега метров 300-350. Стало ясно, что план с эвакуацией по морю не прошел. Пришлось задействовать второй план – эвакуацию воздухом. В Бабушаре Шеварднадзе ожидал его персональный ЯК-40 бортовой номер СССР –87335. Этот самолет абхазцы знали и сбили бы его однозначно, невзирая на любые протесты со стороны России. Пришлось забыть об этом варианте эвакуации и разрабатывать другие. Удалось достичь договоренности с высшим руководством Абхазии о том, что Шеварднадзе гарантировалась безопасность.

Аэропорт не был занят абхазцами. Он контролировался с моря с помощью ПЗРК. Любой самолет/вертолет сбивался легко с помощью ПЗРК с плавучих средств абхазцами.

Было уже темно и мы смогли скрытно выехать из центра города. В Сухуми была настоящая паника. Сотни людей с коробками, чемоданами, свертками толпились около ворот санатория ПВО в надежде на защиту. Однако десантники, охранявшие территорию, имели категорический приказ не допускать на территорию никого, так как это могло спровоцировать абхазскую сторону на штурм санатория. Как мы позже узнали, разозленные на российских десантников грузины даже открывали огонь по воротам и по часовым у ворот, но ответный огонь не открывался.

К 20 часам доехали до Синопа, отсиделись около часа на территории оборонного СФТИ. Шеварднадзе требовал связи с Москвой, но связи мы ему не предоставили. Он требовал разговора с С.Шойгу, который руководил российской частью совместной комиссии по урегулированию грузино-абхазского конфликта, но Шойгу тоже не смог встретиться с Шеварднадзе. За тот час, пока мы согласовывали по радио наши планы с абхазской стороной, Шеварднадзе несколько раз порывался покинуть территорию института, требуя, чтобы его доставили в безопасное место, в санаторий ПВО или даже на военную базу в Гудауту.

Получив подтверждение безопасности маршрута, мы на двух БТР выехали в направлении аэропорта Бабушера, где нас ждали три вертолета Госкомитета по ЧС Российской Федерации. Два МИ-8 находились около здания нового аэровокзала, еще один стоял в 200 метрах дальше.

Мы загрузили Шеварднадзе в первый МИ-8, с ним вместе сели сотрудники ГУ Охраны и несколько сотрудников ГКЧС. Второй вертолет взял на борт несколько бойцов СН ГРУ.

Сначала поднялся в воздух дальний вертолет, прошел низко над ВПП и ушел в сторону моря. Вслед за ним поднялись два вертолета с Шеварднадзе и спецназовцами на борту. Через 5-7 минут первый вертолет вернулся и сел на то место, откуда взлетал.

Наша миссия была на этом закончена. Как мы узнали позже, вместо Поти, куда должны были вывезти Шеварднадзе, по его настойчивой просьбе его доставили в Батуми. По рассказам наших сотрудников, Шеварднадзе до последнего момента не верил, что ему сохранили жизнь. Во время полета он впал в состояние полной прострации.

После взятия Сухуми абхазами и окончания войны, мы через Гудауту вылетели в Адлер, а оттуда в Москву. Потерь в «Группе» не было, но большой радости никто не испытывал. Мы в очередной раз оказались в ситуации, когда чьи-то политические симпатии или антипатии влияли на ход специальной операции, изменяя ее ход на прямо противоположный.

Сразу по возвращению в Москву бойцы «Группы» вновь оказались в гуще событий, теперь уже на Краснопресненской набережной.