У нашел интересное описание его встречи с Басаевым в Абхазии во время грузино-абхазского конфликта, а также подтверждение версии о том, что чеченцы убивали в Абхазии не только грузин, но и своих "союзников"-казаков:
…Я виделся с Басаевым лишь однажды. Это было в 1992 году зимой. Отряд чеченцев занимал школу неподалёку от села Верхние Эшеры...
Уже тогда о них шла слава, как о полных отморозках, но отморозках храбрых, отчаянных. Рассказывали, как чеченцы вооружённые лишь кинжалами ночью переплывали зимнюю Гумисту и резали грузинские посты, что бы добыть оружие.
Я не знаю, что в этом было больше – слухов или правды. Но совершенно точным было то, что прекрасного русского поэта, казака добровольца Сашу Бардодыма, одного из основателей «Ордена Куртуазных Маньеристов» в одной из гудаутских гостиниц убил чечен за автомат АКСУ, который ему подарил один из абхазских полевых командиров.
Мой товарищ, известный во многих горячих точках Валентин, предложил мне поехать с ним к чеченцам,. У него там было какое-то дело. Конечно, упускать такую возможность было глупо, и я прыгнул в УАЗ Валентина.
…Басаев оказался худым невысоким и совершенно неприметным чеченцем.
В нём была странная стеснительность. Но не стеснительность скромного человека, а скорее стеснительность «нищего принца», когда чрезвычайно самолюбивый и гонористый человек стесняется своей временной слабости или неподобающего его статусу положения.
Было видно, как он старательно учит роль «командующего». В ходе беседы его глаза то и дело загорались нетерпением, но он с усилием сдерживал себя, заставлял молчать, выдерживать многозначительные паузы, держать солидность. Он вскидывался, но тут же опускал глаза и, выдержав несколько театральных мгновений, отвечал тихо, коротко.
Эта привычка сдерживать свои эмоции, опуская глаза, знакома всем, кто когда-либо видел Басаева.
Когда он волновался, или злился, он всегда говорил, уткнув глаза в пол.
Басаев встретил нас вежливо, но довольно сдержанно.
Мы пили чай с какими-то сладостями. Валентин, что-то выяснял по грузинской обороне, против которой держали фронт чечены.
…Вообще, пребывание у чеченцев оставило у меня чрезвычайно неприятное впечатление.
Если абхазы были искренне гостеприимны, благодарно дружелюбны и в присутствии русских старались без нужды не переходить на абхазский, то чеченцы наоборот говорили между собой только по чеченски и держали дистанцию.
С нами общались только два или три боевика, которым мы были интересны как источник новостей или которым нужно было ответить на вопросы Валентина. Остальные, присутствуя при разговоре, молча наблюдали за всем, лишь изредка переговариваясь между собой по чеченски. Было видно, что гостям здесь явно не рады, но терпят из обычая. Так обычно встречают гостей цепные псы. Рвать и кусать запрещено, поэтому можно только независимым видом показать своё отношение к чужакам.
Рядом с Басаевым сидел один из боевиков внешне совершенно не похожий на чеченца. Типичный русак - рязанец или костромич. В беседу он почти не вступал. Но пошёл нас провожать.
Уже у УАЗа он вдруг без всякого акцента негромко заговорил с моим сопровождающим.
- Валентин, передай, что пора заканчивать этот университет. Не в коня корм. Мы ещё с этим ученичком хлебнём горя. Помяни моё слово!
- Володя, я всё вижу. Будем сворачивать. Но Паша вбил себе в голову, что из него получится хороший министр обороны. Его трудно переубедить…
- Постарайся ему объяснить, что учить его – ошибка. Они здесь не абхазам помогают, а подготовку проходят…
В это время к машине подошёл Басаев. Он словно почувствовал, что речь идёт о нём. Быстро взглянул на нас. Потом улыбнулся.
- Скоро у меня свадьба будет. – Сказал он – Жену здесь себе присмотрел. Всех вас приглашаю! Хочу после войны здесь поселиться. Работу мне предложили в правительстве…
Мой спутник дипломатично улыбнулся в ответ.
- Спасибо, Шамиль! Почту за честь быть у тебя гостем...
Они оба, с силой пожали друг другу руки и коснулись по чеченскому обычаю друг друга скулами. Оба улыбались, но глаза у обоих были ледяными…
И я вдруг почувствовал, что обязательно должен запомнить этого человека, что ещё не раз услышу о нём и увижу его…
Со мной Шамиль простился, как прощаются с проводником поезда, выходя из вагона, и забывая его в следующее мгновение…
Но он меня не забыл.
Когда в декабре 1994 года началась война, в моей квартире раздался звонок. Звонил один мой знакомый журналист из «Московского комсомольца», который только-только вернулся из Чечни.
- Старик, привет тебе хочу передать от одного человека. Помнишь, с кем ты в Абхазии в Верхних Эшерах чай пил? Ну, к кому ты в гости приезжал, кто тебя на свадьбу звал? Вспомнил?.. Молодец! Я тут был у него. Он меня спросил, почему в гости не едешь? Привет тебе передавал. Слушай, я через пару недель опять собираюсь туда. Давай вместе махнём? Ты как? Там сейчас все возможности делать эксклюзив. Транспорт дают, сопровождают, везде провезут, всё покажут. Я хочу видеокамеру взять, западникам плёнку толкнуть. Давай, замутим интервью с ним? Ты его знаешь, разговоришь, а я знаю кому толкнуть…
…Когда я объяснил, что только-только вернулся из Чечни, но с ДРУГОЙ стороны, в трубке повисло молчание. Оно было таким разочарованным, что я не выдержал, и едва сдерживая желание послать собеседника по известному русскому адресу, сказал:
- Ты лучше скажи, что не нашёл меня.
- Наверно, да, старик, так будет лучше…
Говорить больше было не о чем, и мы торопливо попрощались.
отсюда
Когда он только появился с небольшой группой чеченцев то в первом же бою положил несколько своих, но был замечен. О нём сказали - дурак, но храбрый. И к нему было приставлено два офицера ВДВ, которым была поставлена задача его учить и быть при нём штабом. Они, собственно, из отряда и сделали батальон и сколотили его в боеспособное подразделение и планировали все операции. А в отряд стали собирать всех более-менее подготовленых людей. Батальон (примерно 250 чел.) начал неплохо воевать. Естественно сразу имя Шамиля стало обрастать легендой и ему стали прочить карьеру министра обороны. Но инструктора, которые были рядом с ним очень скоро стали докладывать, что учить его опасно. Об этом я написал. И в итоге проект свернули. Инструкторов перевели в созданный параллельно "армянский батальон".
А говоря о военных способностях Шамиля, как сказал один из них, - "Учиться он умеет и на уровень командира разведывательного батальона подготовлен вполне".
Собственно все дальнейшие годы Басаев и демонстрировал хороший уровень командира разведбата. А все большие операции боевиков планировал Масхадов. Как офицер это был блестящий профессионал.
отсюда
0 Комментарии