Валентина Ильинична - учительница. По мужу - Шония. Живет одна в большом доме, построенном мужем. В первую войну (1993 года) господь спас ее - в дом заходили редко.
В мае этого года за три недели у нее перебывало около десяти групп правоохранительных органов, проводивших "широкомасштабную операцию".
- Первая группа состояла из тридцати человек. Знаете, что это такое: тридцать мужчин с оружием в руках в твоем доме? В первый день съели все мои запасы. Следующие группы вынуждены были кормить меня.
Люди из первой группы украли у Валентины Ильиничны два кольца - золотое и серебряное. Золотое принадлежало свекрови. Я причитаю: родовая память, память о муже... Валентина Ильинична по-учительски прерывает ложный ход моих причитаний и возвращает к истинной причине печали:
- Что вы, Господь с вами! При чем тут родовая память? Знаете, зачем в наших местах нужны золото и серебро? Когда к тебе придут и поставят к стенке, у тебя будет выбор. Ты спасешь дом. А так все сгорит синим пламенем. Теперь мне нечего дать тем, кто придет.
...Группы менялись. Почти в каждой были такие, кому стыдно было за товарищей по оружию. Учительский глаз отмечает их сразу. С уходом одной из групп учительница русского языка и литературы лишилась зимних сапог.
Чем спаслась?
- Знаете, есть состояние, когда идешь над пропастью. Осторожничаешь, чтобы не упасть. Свою ситуацию я поняла сразу. Я не у пропасти. Я - в ней. Пошла навстречу опасности. Открылась и доверилась ей. Ну вот, например, спрятала кроссовки, когда поняла, что осталась без сапог. И что же? Один бравый молодец прикрикнул: "Ну, бабуля, живо кроссовки!" А я - тут как тут. Сейчас, с превеликим удовольствием найду вам кроссовки. Вот они, в самый раз будут... Ни жалости, ни боли. Даже презрения к мародеру нет. Ах, видели бы вы меня в это время! Реакция поверх чувств... И так во всем. Приходят тридцать вооруженных людей. Требуют чаю. Сейчас, дети мои, все будет готово. Извините, сахару нет. Предыдущие группы съели. Вот и ставлю чай без дрожи в коленях... Все ночи была дома. Соседка-абхазка звала к себе, а я - нет!
...На втором этаже взломали библиотеку. Расшвыряли книги. Искали ценности. Не нашли. Книг не брали. В шкафу спальной комнаты в ящиках лежит упакованная посуда. Взять не успели. Или забыли. Валентина Ильинична не распаковывает ящики. На случай, если будут еще визитеры.
Не ведала Валентина Ильинична за собой свойств, которые обнаружились.
- Я скажу вам честно. Это не "женское мужество". Возможно, и не человеческое. Ты одновременно находишься в ситуации и над ней. Называется ли это "по ту сторону добра и зла" - не знаю. Но почему-то очень важно оказалось сохранить лицо. Уж зачем сохранять-то? Ан - нет!.. В последней группе, которая вскоре покинула мой дом, был один тип. Ему нравилось унижать человека.
- Постели постель, - приказал.
- А белья нет, - сказала я. - Вот они, мои простыни.
Показала на ящик тряпья. Простынями чистили оружие. Нет, не постелила ему.
Группа покинула дом, но тот тип запомнил меня. Однажды утром, проходя мимо дома и увидев мужские носки на веревке, нагло спросил:
- Это ты выстирала мои носки?
- Возьмите, если они ваши, - сказала я, не отвечая на вопрос.
Не верит Валентина Ильинична в межэтнический конфликт. Рассказывает, как однажды в больницу привезли грузинского юношу. Он был сказочно красив, но сердце уже не билось. Медсестра-абхазка, у которой убили двух братьев, голосила, увидев грузинского юношу: "Чхир кочис тас!" Что означает: "Хорошая порода. Человек - на семя..." Плакали все, кто видел ту смерть.
Валентина Ильинична уже ничего не боится.
Она благодарит господа за все. За испытания - тоже. Она перешла какую-то черту и прожила целую жизнь в бездне, широко раскрыв глаза. Знает, что вышла из бездны другой.
Уже ночь. Но сейчас, сию минуту, сидя рядом с Валентиной Ильиничной, я тоже ничего не боюсь. Или мне так кажется. А что, если я впервые столкнулась с той жизнью, которая уже не страшится смерти и не бережет себя от разрушения? Чья же это формула?.. Не помню. Как говорит мой любимый Кшиштоф Занусси: "Смерть всего не кончает". Что правда, то правда.
...Валентина Ильинична просит прислать ей китайскую "Книгу перемен". Цитирует Солженицына, читает восточных мудрецов и уже знает, как будут называться ее заметки: "Город, который не хотел умирать".
Это о Гали. Городе любимых учеников и могил сына и мужа.
отсюда
0 Комментарии