Ideas

5/col-right/Ideas

Книга "ВДВ. С неба - в бой" об участии российских десантников в войне 1992-93г против Грузии

В России опубликована еще одна книга, описывающая участие российских военных в войне 1992-93 годах против Грузии. Автор книги "ВДВ. С неба - в бой" Михаил Скрынников сам бывший десантник. Не судите строго, конечно книг подобного уровня в России печатают немало, но не смотря на все это - книга автобиографическая, и большинство описанноых фактов грузинского периода имели место в реальности. Так, книга "ВДВ. С неба - в бой"




Абхазы тоже были настроены воинственно, их Генеральный штаб стал вырабатывать план освобождения Сухуми, они ежедневно готовили ополчение к боевым действиям. В разговорах с местными жителями всегда прослеживались воинственные выпады в отношении Грузии. Большую помощь абхазам оказывала Конфедерация горских народов. Как поступало оружие в эту организацию и чем она занимается, мы знали. Были случаи, когда оружие абхазам от этой организации поступало бесплатно, а наиболее предприимчивые дельцы продавали его ополченцам за деньги.
В конце февраля девяносто третьего года в Гудауту готовилась к отправке очередная группа, в составе которой был и я. Вылетали из Клина. Погода мерзопакостная, дул сильный ветер вперемежку с дождем. Мы стали сомневаться, что вылет может состояться. После обеда погода наладилась, и нашему самолету дали добро на вылет. Полет был немногим более двух часов. Приземлялись на аэродром со стороны Черного моря. Нас дожидался автобус, который привез группу в санаторий Гудауты. Это был единственный неразграбленный за время войны санаторий на побережье Абхазии, а сколько здесь заброшенных санаториев и домов отдыха! Прилетели все под вымышленными фамилиями для соблюдения конспирации. Погода в Абхазии была хорошая, тепло, только часто шли дожди. В штабе полка для работы москвичам было отведено отдельное помещение со всеми каналами связи. Дежурство для всех по графику было обязательным. Старший Чиндаров, который после окончания Академии Генерального штаба стал одним из заместителей командующего ВДВ. На совещании он определил, кто и чем должен здесь заниматься. На совещании присутствовал президент Абхазии Ардзинба. Он рассказал о жизни в республике, чем сейчас заняты подразделения ополченцев. 

Мартовский штурм Сухуми
Через два дня планируется наступление на Сухуми, и желательно, чтобы профессионалы проинструктировали подразделения перед боем. Конечно, это был нонсенс, мы людей не знаем, тем более уровень их подготовки, а как оказалось, он был на уровне партизан. Тем не менее мы абхазам в совете не отказали. Накануне наступления самолеты «Су-25» в темное время в реку набросали бомб с замедленным часовым механизмом. Часовой механизм был заведен на семь утра. Таких бомб было сброшено около десятка. До семи часов ополчение должно было форсировать реку и сосредоточиться на окраине Сухуми. Одновременно с подрывом бомб абхазы должны начать штурм города. Это должно было произвести на грузин эффект ужаса. Однако получилось все наоборот. Абхазы из-за своей партизанской неорганизованности реку форсировали с опозданием и на рубеж атаки вовремя не вышли. Бомбы взорвались буквально за их спинами и огромные водяные столбы, которые поднялись неожиданно, как в сказке, обрушили тонны воды на абхазов и привели их в ужас. Грузины тоже сначала не понимали, что к чему, а когда внизу увидели абхазов, стали по ним стрелять. Штурм был отбит. Абхазы потеряли около десятка убитыми.
На стороне абхазов воевал рижский ОМОН, который после определенных событий в Прибалтике вынужден был скитаться по России и наконец нашел себе пристанище в Абхазии. Руководил им небезызвестный Млынник, который прибалтами был объявлен в розыск. Вечером перед боем он со своим отрядом прибыл к нам, попросил боеприпасов и продуктов. В этом ему не было отказа. Он должен был с отрядом вдоль гор подойти к мосту, захватить его и далее вести боевые действия в направлении Сухуми на левом фланге абхазского ополчения. Поскольку наступление не получилось, то и Млынник после захвата моста вынужден был отступить.

Арест ГРУшника в Сухуми
Через несколько дней в Сухуми вертолетом отправили Самарцева и лейтенанта-разведчика из полка спецназа. Самарцев должен был присматривать за общим порядком в батальоне, а лейтенант имел задание от начальника разведки ВДВ Поповских встретиться с человеком, который работал на нас, и получить от него список агентов. Встреча была обозначена в кафе. Только к моменту встречи этот грузин уже был перевербован, и встреча проходила под контролем грузин. В момент передачи списка полицейские попытались задержать лейтенанта с поличным, но не тут-то было, лейтенант при задержании оказал полицейским серьезное сопротивление. Физический ущерб грузинам он нанес серьезный, с трудом они совладали с ним. Когда несли его в машину, дневальный на проходной поднял тревогу, но лейтенанта выручить не успели, полицейские проявили расторопность и увезли его в тюрьму. Об этом сразу доложили в Гудауту, и через несколько часов по линии МИДа грузинам в Москве вручили ноту протеста. Одновременно наши спецслужбы начали силовую работу по освобождению лейтенанта. В Ростове и Краснодаре был жесткий наезд на бизнес грузин, которых там было полно, некоторым кое-что предъявили и тоже посадили в кутузку. Напористость наших спецслужб в освобождении лейтенанта даже понравилась. Оказывается, при желании можно легко всего добиваться. Грузины первыми пошли на переговоры. Давайте вашего лейтенанта обменяем на нашего летчика, которого сбили абхазы месяца два назад. Для нас поначалу было непонятно, чем могли ополченцы сбить «Су-25». Потом, как только мы увидели зенитные ракеты на позиции, все стало ясно. «Давайте», — согласились наши на обмен. Договорились о месте обмена, а с абхазами об освобождении пленного летчика.
Привезли в полк этого бедолагу, на него было жалко смотреть. Весь избитый, худой. У нас был банный день, мы его с собой взяли в баню. Все же он был советским летчиком и стал заложником от политики, между прочим, как и мы. Отмылся, выпил вина, поел, расслабился и заплакал навзрыд, закрыв лицо руками. Мы ждали, когда у него пройдет стресс. Минуты через две он успокоился и начал рассказывать, что с ним произошло после приземления с горящего самолета. Вообще-то я еще по Афганистану знал о мусульманском беспределе при обращении с пленниками, рассказ капитана только больше уверил меня в этом. Содержали его в скотских условиях в каком-то темном и сыром подвале. Первые дни, утром и вечером вызывали на допрос, издевались и почти не кормили. Проходило время, но ему никаких обвинений не предъявляли, только продолжали истязать. Начальник вещевой службы полка принес ему свежее белье и обмундирование. К обеду узнаем, сегодня обмен пленниками не состоится. Всегда слабая сторона первой нарушает обговоренные условия и начинает блефовать. Как только об этом узнал капитан, тут же весь поник, побледнел, он подумал, его опять вернут абхазам, и взмолился. «Да брось ты, капитан, переживать, на ночь останешься в бане, тепло, еда есть. Закрывайся и отдыхай до утра как человек. Ты же убегать из бани не собираешься?» — «Да вы что, ни за что». — «Утром, если обмен состоится, за тобой заедут, а сейчас отдыхай». На выходе из бани на всякий случай часового предупредили, чтобы до утра его не выпускали и к нему никого не подпускали. Утром Самарцев нам по радио передает: «Грузины готовы к обмену на аэродроме в Сухуми». Грузины готовы, и мы тоже. Привезли капитана, выглядел он значительно лучше, чем вчера. Благодарил нас искренне за освобождение из абхазского плена. Еще раз связались по радио с Сухуми, обмен состоится. Можете вылетать. Лету морем до Сухуми не более двадцати минут. Через некоторое время нам радируют: «Обмен состоялся». Вылетаем обратно. Вот на горизонте показалась вертушка, и через минуту вертолет, слегка приседая, уже опирался колесами на бетонку. Как только лопасти перестали вращаться, из открытой двери, не дожидаясь трапа, соскочил на землю лейтенант и сразу к полковнику Кравчуку, офицеру разведотдела ВДВ. Они отошли в сторону, о чем-то долго беседовали. К вечеру был готов к вылету на Москву борт, вот и отправили домой лейтенанта. Конечно, Кравчук беседу с лейтенантом Чиндарову передал, но нам ничего не рассказывал, да мы с расспросами к нему не приставали. Провал есть провал, и разведчикам надо над этим работать и работать.
После поражения абхазов при штурме города к Чиндарову зачастил президент. Беседовали они при закрытых дверях. Как-то после одной из таких бесед Александр Алексеевич пригласил меня к себе. «Михаил Федорович, надо абхазам помочь наладить процесс занятий по боевой подготовке. Прямо с завтрашнего дня и приступайте. Сегодня прибудет начальник боевой подготовки абхазской армии, с ним и решите все вопросы». Действительно, ближе к вечеру я встретился с молодым парнем по имени Рустам. Он представился заместителем командующего военного округа по боевой подготовке, полковник. Кстати, в абхазской армии полковников, как мне казалось, было больше, чем рядовых. У кого бы ни спросил воинское звание, обязательно полковник. Поинтересовался, служил ли он в армии. Да, служил, но только в железнодорожных войсках. После армии окончил педагогический институт. В Гаграх преподавал в средней школе. Война помешала работе, вот он сейчас и служит в армии. Участвовал в боевых действиях против грузинских экстремистов. Рассказал, что собой представляет абхазское ополчение, которое сведено в роты, батальоны и бригады. Вот и сейчас одна бригада в горах на боевых позициях сухумского направления. Как только так называемая бригада выходила на позиции, она тут же называлась фронтом. Вот какая силища получается только от одного названия «фронт», правда, народу на позициях от силы сотни три, не более. На мой взгляд, у абхазов была тяга ко всему великому. Местная газетенка и телевидение об этом подробно рассказывали своему народу, а народ верил и клеймил позором не только рядовых грузин, но и Шеварднадзе. С появлением фронта появлялся и командующий. Нам доводилось в силу служебных обязанностей часто бывать на передовой. С наблюдательного пункта фронта командующего ни разу не видел, Сухуми был как на ладони. Расстояние до него не более трех километров. Берег реки обрывистый, чуть выше берега начинались гаражи. К ним от реки шло множество тропинок. Сейчас по ним ходить было опасно в связи с обстрелами. По позициям абхазов стреляла грузинская артиллерия, в основном с закрытых огневых позиций. Недалеко от берега с абхазской стороны стояли три разрушенных дома, так вот, артиллеристы стреляли в основном по этим домам, выполняя учебную задачу. Рустам сказал, что у грузин служат бывшие советские офицеры, летчики и артиллеристы со всего Союза. Одним словом, появились наемники, кто деньги платит, тому и служат. Опять вопрос политикам только уже новой волны, а не тем офицерам, которые остались без работы и дома.
На следующее утро за мной заехал Рустам, и мы поехали в казарму, где располагался батальон охраны морского побережья. Комбат нас уже ждал и Рустаму доложил почти по-военному, по всей видимости, долго тренировались, но получилось. Около казармы раньше был какой-то пансионат, в строю человек шестьдесят, это все, что имел батальон. Люди разного возраста, и молодые, и старые, но их сплотило одно — желание учиться военному делу и победить. Профессии разные — учитель, служащий, повар. Помощниками у меня были два офицера из полковой разведроты, их я выбрал сам по старой привычке, любил работать и доверять именно разведчикам. Место для занятий выбрали в районе стартовых позиций бывшего зенитно-ракетного дивизиона. Дивизион с ракетами ушел, остались бункеры, коммуникации, которые были разграблены местными жителями. Вот на этом брошенном пространстве и начали мы обучать абхазов науке побеждать, а именно действиям солдата на поле боя. Комбат и Рустам были рядом с нами. Интересно видеть ротных в звании полковника, а комбата — майором. Ну точь-в-точь как в афганской армии, когда комдив капитан, а командир комендантской роты — полковник.
Занятия проводили, как в армии: показ, затем следовали тренировки. Учитывая возраст, чаще делали перекуры, но роптаний на нагрузки с их стороны не было. Поначалу с ними были проблемы, а как же, кавказцы — народ гордый, ложиться на землю перед товарищами зазорно, и все норовили при перебежках изготовиться к бою на корточках или с колена. Вынужден был народу сказать: «С такой изготовкой вы уже один раз получили от грузин, постарайтесь второй раз на одни и те же грабли не наступать». Приходилось выдвигать жесткие условия, помогло. Некоторым приходилось наступать ногой на толстые задницы, чтобы те не торчали кочками на местности при переползании, а также при изготовке к стрельбе. Потихоньку все наладилось, и дело пошло на лад.
Два раза в неделю они выполняли упражнения из стрелкового оружия там же на берегу моря, только огонь вели в сторону моря. В батальоне был один «АГС-17». Занимались мы с абхазами до обеда. Затем часть ополченцев уходила домой, остальные несли боевую службу, охраняя участок побережья. Оружие всегда было при них, и за все время, которое я находился в Абхазии, не слышал, чтобы кто-то нарушил меры безопасности при обращении с оружием. К обеду нас приглашали в дом, где заранее готовили для нас, «преподавателей», обед. Всегда на столе мамалыга, всякая всячина и, конечно же, вино красное и белое. Как-то было негоже пить полковнику с лейтенантами за одним столом, поэтому я им предлагал на выбор бокал белого или красного вина — и точка, ни грамма больше. Правда, закрывал глаза на то, что им после обеда с собой давали вино. Мне нравилось бывать в гостях у родителей Рустама. У них был огромный дом и двор, посреди двора росла старая лавровишня. Рядом с деревом красивый резной стол и стулья. Сидишь под этим деревом, и настроение улучшается. Мать Рустама мне всегда напоминала, что здесь часто бывал Шеварднадзе, когда был первым секретарем ЦК Грузии, и тут же начинала его ругать на чем свет стоит за то, что творится сейчас. Да, в советское время на Кавказе люди жили намного лучше, чем в средней полосе, и все за счет дотаций, которые выделяло правительство. Недели через две к занятиям подключили еще одну большую группу людей, и с ними стали проводить занятия по той же методике. Медленно, но все увереннее абхазы стали действовать на поле боя, да и уровень огневой подготовки заметно вырос. Начались вопросы, когда же пойдем на штурм Сухуми? Сами по себе абхазы, как я понял, народ расчетливый. Я с ними проводил занятия, значит, человек нужный, у меня в номере было вино белое, красное, грецкие орехи. У остальных офицеров нашей группы этого не было. Мы жили в санатории, за проживание и питание платили деньги, за счет этих денег санаторий и существовал, а военного народа проживало много. Каждое утро, когда я уезжал на занятия, ко мне в номер приходил абхаз, естественно, с разрешения дежурной, выливал вчерашнее старое вино, наливал новое, приносил орехи и фрукты. Ежедневно после ужина ко мне заходили товарищи и наливали себе в графины на выбор любого вина. На следующее утро все заново повторялось. Разведчики мне в номер принесли телевизор, вечером смотришь «Новости», нальешь бокал белого или красного вина и потягиваешь в свое удовольствие. Позднее начинает заходить народ, просить вина. Вина было так много, что его смог бы выпить только монах-отшельник из романа Вальтера Скотта «Айвенго». Иногда проснешься ночью, по всей гостинице был слышен тихий стук, словно дятел долбит дерево. Это офицеры, прапорщики, некоторые жили с семьями, кололи грецкие орехи.

Подготовка абхазских подразделений на Белой речке
Однажды Чиндаров пригласил меня и Рудюка к себе и поделился своими соображениями. Давайте для абхазов подготовим и проведем показательное занятие, но местность нужно выбрать вроде той, что перед Сухуми с нашей стороны. Нашли такой же обрывистый берег, похожее русло реки. Уточнили все моменты с авиацией, артиллерией, с подразделениями абхазов провели несколько тренировок по форсированию водной преграды и преодолению крутого берега. Во время тренировок обратил внимание на одного молодого чеченца, товарищи звали его Шамиль. Он всегда был в разгрузочном жилете защитного цвета, ко всему проявлял интерес, задавал много вопросов и что-то записывал в записную книжку. Шамиль был командиром чеченского батальона, который насчитывал от силы человек восемьдесят. Это был Шамиль Басаев. По стечению обстоятельств получилось так, что мы как бы способствовали его военному образованию как будущего главаря сепаратистского движения в Чечне.
Накануне показательного занятия, или генеральной репетиции для абхазов перед штурмом Сухуми, мы в узком кругу обсудили еще раз вопросы взаимодействия и меры безопасности. Утром к месту проведения занятия подъехал Ардзинба со своей свитой, о чем-то поговорил с Чиндаровым, и началось шумовое представление. Первой заработала авиация, ее сменила артиллерия, и только потом вперед пошло ополчение на правом фланге наступающих — небольшая группа из химвзвода полка, которой руководил начальник химической службы ВДВ Зайцев, выстрелила из огнеметов «Шмель». Весь берег был в огне и дыму, смотрелось это со стороны очень впечатляюще. После занятий ополченцы еще долго обсуждали между собой то, что они увидели. Это придало им еще больше уверенности, и к занятиям они стали относиться еще прилежнее. Погода с каждым днем была все лучше и лучше, солнце припекало сильнее. В один из выходных дней решил пойти на море, немного позагорать. Отдыхающих на пляже заметно прибавлялось. Развалился на топчане, читаю газету и слышу голос Чиндарова: «Михаил Федорович, не будете возражать, если устроюсь рядом?» — «Нет, не буду». С ним был генерал Тиндитников, заместитель командующего воздушной армии. В Гудауте Тиндитников возглавлял оперативную группу ВВС и сам ежедневно в небе выписывал замысловатые пируэты на «Су-25». «Хороший сегодня день», — говорит мне Чиндаров. — «Александр Алексеевич, это пароль или намек? Кстати, у меня в номере есть вино и красное, и белое». Генералы переглянулись и в один голос: «Мы не возражаем, и красное, и белое пойдет в такой чудесный день, да еще на берегу моря». — «Тогда я мигом туда и обратно». Мы с Чиндаровым были в дружеских отношениях еще по Афганистану, где часто бывали на боевых действиях. По возвращении в Союз продолжали поддерживать отношения. Приходилось по службе бывать в его полку, всегда старался помочь советом, и не только советом. Затем он стал комдивом, но моя помощь ему по-прежнему нужна была.

Бомбежка Гудауты грузинским Су-25
После выходного дня занятия с абхазами продолжились. Усиленная подготовка абхазов скоро не стала тайной для грузин, не стало тайной и то, кто им помогает. В один из дней они решили поквитаться с нами или, по крайней мере, сильно напугать.
Как всегда после напряженных занятий, решили в гостинице немного отдохнуть. Я был уже в номере, когда послышался нарастающий гул приближающегося самолета. Самолеты здесь летали и днем и ночью, и мы на это не обращали особого внимания. Через несколько секунд над гостиницей с грохотом пролетел реактивный самолет. Что-то уж очень низко летит, подумал я. Вдруг раздался сильный взрыв, за ним второй, здание вздрогнуло, погас свет. Несколько секунд стояла мертвая тишина, затем стал нарастать шум людских голосов. Мы, словно по команде, застегиваясь на ходу, выбежали на улицу. Около проходной собралась большая толпа, они посылали проклятия всему грузинскому народу. Кто-то из свидетелей стал рассказывать, откуда вылетел самолет и где он сбросил одну, а затем вторую бомбу. Первая предназначалась нам, офицерам, но упала за гостиницей, метрах в восьмидесяти, в огороды. Вторая упала недалеко от военного городка. От бомбежки пострадала женщина и был ранен прапорщик. Быстро загрузились в автобус и поехали к штабу полка. Подъезжая к штабу, видели, как приземлялся «Су-27», поднятый вдогонку за грузинским «Су-25», но тот по Кодорскому ущелью успел уйти в сторону Вазиани на свой аэродром.
Одним словом, грузин страху на нас нагнал. Мы стали думать, как впредь подобного не допустить. Начальник ПВО Голубков организовал пост ПЗРКа прямо на крыше гостиницы и стал разбираться, почему радиотехнический пост проморгал подлет грузина. Оказалось, сегодня наш вертолет отвозил продукты для батальона в Сухуми, и, когда тот возвращался в Гудауту, грузин к нему пристроился и незамеченным преодолел зону, просматриваемую радаром, а затем сделал свое черное дело и безнаказанным вернулся домой. Когда Чиндаров об этом случае доложил Подколзину, командующему ВДВ, тот приказал Голубкову в Москву не возвращаться, пока не собьет грузина. В мае из ПЗРКа в горной местности все же был сбит грузинский «Су-25». Радиотехнический пост и зенитно-ракетный дивизион в Гудауте был от какой-то мотострелковой дивизии, и, на наш взгляд, они не были профессионально подготовлены к обнаружению и уничтожению воздушных целей. В этом я лично убедился, когда они пустили ракету и промахнулись по цели. Это произошло в мое дежурство, проверил связь, доложил своим в Москву о том, что заступил на дежурство. Сижу за столом, а чтобы не клевать носом, стал готовить схему очередного занятия с абхазами. Около полуночи раздался телефонный звонок, докладывает офицер радиотехнического поста. Воздушная цель вошла в зону обнаружения. Звоню абхазам, ваши летательные объекты в воздухе есть? Небольшая пауза, слышны разговоры, и потом следует ответ: наши летательные аппараты на земле. Докладываю Чиндарову, так и так, пост ведет цель, абхазов в воздухе нет. «Михаил Федорович, давайте команду на пуск». Командую пуск. Через несколько секунд недалеко от штаба раздалось пронзительное шипение ракеты, выпущенной по цели, которая стремительно ушла в ночное небо, чтобы через секунду-другую озариться яркой вспышкой в темноте. Считаю про себя, а взрыва все нет и нет. Звоню на пост: в чем дело? Слушаю оправдание, цель вошла в зону обнаружения, но не в зону поражения, мы поспешили с пуском, и ракета прошла мимо цели. Позвонил Чиндаров: «Ну, что там с самолетом?» Объяснил ситуацию. «Ладно, утро вечера мудренее, разберемся». Утром генерал устроил разнос всем зенитчикам, и своим, и чужим, а также Голубкову передал строгое «пожелание» командующего.

Су-27 Вацлава Шипко
На следующий день планировались полеты боевой авиации всей группой, одиночные полеты совершались ежедневно. Чиндаров тоже решил заодно проверить боевую готовность полка. В пять утра у летчиков началась своя игра, а у нас своя. Оба генерала собрались ехать на аэродром и меня с собой прихватили. Поднимаемся на вышку, кругом темень, только взлетная полоса на всю длину обозначена синими фонарями. В это время командир корабля «Су-27» запрашивается на взлет. Тиндитников дает добро. Машина включает переднюю фару, и луч ярко освещает полосу, мощно взревели двигатели, самолет слегка присел и начал стремительный разбег, было видно, как из сопел вырывалось пламя, и через пару секунд «Су-27» стремительно ушел вверх. Прошло еще несколько секунд, и самолет растворился в темноте. Я первый раз видел разбег и взлет боевого самолета ночью с вышки. Картина, прямо скажу, завидная, мне даже на секунду представилось, что сижу в пилотской кабине этого истребителя. На языке авиаторов самолет в небо ушел разведчиком, а пройдет немного времени и остальные уйдут в синеву. Пока мы с Чиндаровым принимали доклады от командира полка, на командном пункте среди летчиков возникла какая-то суета, стали куда-то звонить, о чем-то спрашивать. Тиндитников подошел к нам и тихо говорит: «Точка с локатора исчезла, и связь с самолетом пропала, а прошло от момента взлета около часа». Конечно, все надеялись на лучшее, возможно, что-то случилось со связью, улетел на запасной аэродром, плохие мысли гнали прочь. Прошло и контрольное время полета, но самолет не появлялся. Значит, произошло непоправимое. По предварительной версии, истребитель в темноте врезался в вершину горы. Вечером по телевидению показали фрагменты самолета, а рядом Шеварднадзе с группой военных, в руках у него была, как у грибника, суковатая палка, которой он стучал по металлу и говорил в камеру: «Так будет с каждым, кто посягнет на суверенитет Грузии». Грузины свою версию выдвигали, якобы это их ПВО сбил истребитель. Ночью командир полка позвонил Чиндарову. При обстреле грузинами лаборатории, которую охраняли десантники, погиб наш сержант. Это известие вывело из себя генерала, и он решил наказать обидчиков. Артиллерийский дивизион обрушил шквал огня на грузинские позиции, и так делалось всегда при попытке грузин выпустить хотя бы один снаряд в сторону лаборатории. Верхние этажи ее были разбиты еще с начала боевых действий, чтобы до конца эту уникальную лабораторию не разграбили десантники, ее взяли под свою охрану. Дня через два боевая учеба абхазов завершилась, и они стали готовиться к наступлению.

Взятие Шромы
В полутора километрах от Сухуми была высокая гора, которая контролировала подходы к городу, на ней оборудована позиция грузин. Если не занять заранее эту высоту, при наступлении обязательно возникнут проблемы. Эту задачу поручили решить обходящему отряду. У меня даже появилось подозрение, что этим отрядом были наши десантники. Почему подозрение, да потому что уж очень решительно и дерзко сработал отряд во время боевых действий и сбросил грузин с высоты. План операции разрабатывали с привлечением узкого круга лиц в штабе абхазской армии, чтобы исключить утечку информации. Абхазские подразделения к штурму готовились основательно, запасались боеприпасами, готовили свою малочисленную технику и вооружение. Откуда-то у них появилась дополнительная партия оружия и боеприпасов к нему. К началу наступления они поднакопили и техники, и артиллерии, и даже два самолета «Ан-2» и несколько дельтапланов. Рано утром абхазы обрушили всю мощь артиллерии на грузинские позиции, особенно на гору. К этому времени обходящий отряд уже начал подниматься на высоту. Позднее стало известно, что в штурме позиции на горе принимали участие и люди Млынника. К обеду позиции на горе перешли в руки абхазов, и над Сухуми нависла угроза окружения, но до полной победы еще понадобились сутки. Батальон Никульникова тоже сыграл немаловажную роль в освобождении города. Ребята участия в боевых действиях не принимали, но психологически воздействовали на грузин страшно. У них под боком не какое-то подразделение ополченцев, а целый батальон десантников, готовый по первой команде из Гудауты выполнить любой приказ. Часть грузинских подразделений бежали в Галльский район, а часть в центральные районы Грузии. К утру третьих суток Сухуми полностью контролировался абхазскими подразделениями, народ вышел на улицы города и устроил настоящий праздник освободителям Абхазии от грузинского насилия.
К этому времени нашу оперативную группу сменила группа генерала Сигуткина, заместителя командующего по боевой подготовке. Генерал Лебедь наводил порядок в Молдавии. Группа Сигуткина контролировала освобождение Сухуми и Абхазии в целом и не позволяла разгореться военному конфликту, поскольку после освобождения Сухуми абхазы не растратили свой воинственный пыл, с этой целью она некоторое время оставалась в Абхазии. Позднее заменится и эта группа, так продолжалось до тех пор, пока не были официально созданы миротворческие войска, в основном это были десантники. В ВДВ появилась должность — заместитель командующего по миротворческим войскам. Первым миротворцем был генерал Попов. Десантники 345-го полка в течение нескольких лет еще продолжали в этом районе выполнять опасную, но благородную миссию.


Отправить комментарий

0 Комментарии